Невыносимая миссия в Сомали - Страница 25

- Травка, - мечтательно пробормотал Малко.

Это был наркотик из Красного моря. Горькие листья, которые надо жевать и которые действуют как возбудитель центральной нервной системы, отбивая аппетит и поддерживая бессонницу. В сочетании с алкоголем она представляет собой довольно опасную смесь.

- Все это однажды взорвется, - заключил итальянец. - Вы видите Хаво? Она приехала в Могадишо купить золото для своей семьи. Они уже не верят в сомалийский шиллинг. А пока надо весело проводить время. "Пощиплем салат"? [пожуем наркотик]

Малко обменялся с Хаво улыбками. Они сидели рядом на диване. Худая брюнетка ушла спать. Оставалась лишь пара, которая привезла Малко; они лежали рядом, делая вид, что слушают арабскую музыку. Малко к травке не прикоснулся. Вечер и без того принес ему достаточно волнений разного рода. Но этот пунш пьется, как вода... У него слегка кружилась голова, и он уже более заинтересованно поглядывал на Хаво. Сомалийка смотрела на него пристально, но без всякого выражения. Он мысленно спросил, чего она ждет от него. И внезапно понял, что хочет ее, с ее пышными формами, обтянутыми белой хлопчатобумажной материей. Он придвинулся к женщине.

- Вы счастливы в Браве? - спросил он.

Хаво покачала головой.

- Нет, я не люблю море. Они заставляют нас выходить в море на больших лодках, есть рыбу. Я хотела бы вернуться в пустыню...

- Что вам мешает?

- Нам не за что выкупить стадо, - вздохнула она. - Засуха нас разорила.

Она говорила рассеянно и жалобно. Пара, лежавшая рядом с ними, медленно раскачивалась на подушках и ритмично постанывала. Длинное черное платье брюнетки задралось до ляжек, стягивая бедра партнера. Возбужденный этим совокуплением, Малко притянул Хаво к себе и стал гладить ее груди сквозь хлопок. Они были хорошо развитые, острые, крепкие. Хаво ничего не сказала, оставаясь совершенно апатичной. Он продолжал настойчиво ласкать ее. Опять никакой реакции. Он поцеловал ее. Она почти неощутимо ответила. Раздраженный такой пассивностью, он стал гладить ее ноги, поднимаясь вдоль мускулистых ляжек. Женщина, судя по всему, не была шокирована, но и не испытывала никакого удовольствия. Он осмелел, стараясь ее возбудить. Ее половой орган был сухой, как пакля. Она безразлично продолжала жевать свою травку с отсутствующим видом, не обращая внимания на руку Малко, потом наклонилась и осушила свою чашечку чая. Складки бафто мешали ему, он был раздражен и решил раздеть ее. Рядом пара завершила совокупление с пронзительным криком. Скользнув рукой по ее животу, он попытался расстегнуть пояс. Хаво дернулась. Ее правая рука нырнула в складки его одежды и коснулась тела. Он почувствовал, как что-то острое впилось ему в бок, и инстинктивно отпрянул. Пораженный, он осознал, что Хаво твердой рукой проткнула ему кожу маленьким трехгранным кинжалом!

Непостижимо! Взгляд молодой женщины стал вдруг суровым, ненавидящим, ледяным.

- Оставьте меня! - сказала она. - Отпустите мой пояс.

Малко убрал руку и холодно объяснил:

- Вы знаете, я не собирался вас изнасиловать...

Хаво медленно покачала головой.

- О! Это мне безразлично.

Теперь он уже перестал что-либо понимать. Нож все еще упирался в его бок.

- Почему же вы тогда мне угрожаете?

Казалось, она сделала над собой усилие, чтобы вернуться на землю. Осознала, где находится, и на ее лице мелькнула легкая извиняющаяся улыбка.

- Простите, - сказала она.

Она убрала руку Малко со своих бедер и переместила ее на живот. На уровне пупка он ощутил что-то вроде твердой колбасы.

- Это - золото, - сказала она. - Я купила его для своей семьи. Я все время боюсь, что его украдут...

Желание Малко вдруг пропало.

- Вы не любите заниматься любовью? - спросил он.

Хаво пристально и загадочно глянула на него.

- В десять лет меня зашили и все удалили. Кремневым ножом и иглой от кактуса. В шестнадцать распороли, чтобы выдать замуж. У нас женщины используются лишь для войны и продажи верблюдов. Я никогда ничего не ощущала во время полового акта. Но... - Она замолчала, ее пальцы сомкнулись вокруг его мужского естества, и она начала ласкать его, продолжая меланхолично жевать травку. Нежность не была ее основным качеством, но мало-помалу ласка привела к желаемому эффекту. Малко захотелось овладеть ею, но она оттолкнула его.

- Нет!

Ее рука стала двигаться быстрее. До тех пор, пока семенная жидкость не брызнула у нее между пальцами. Тогда она резко остановилась, наклонилась и отхлебнула чай из чашки.

Итальянец прикрыл ноги своей партнерши платьем и поднялся. Безразличный к поведению Малко. Травка делает человека толерантным...

- Я провожу вас, - предложил он. - Уже почти светло. С травкой не замечаешь, как бежит время...

Малко пошел следом за дипломатом к "лендроверу", попрощавшись с Хаво. Она холодно пожала ему руку, не переставая жевать свою травку. Даже не прикрыв своим бафто голые ляжки. Она была далеко.

Улицы были все так же пустынны.

- Если вы останетесь в Могадишо, я приглашу вас, - предложил итальянец. - До скорого.

Малко пересек холл "Джаббы" и взял ключ. Ночной дежурный бросил на него испытующий взгляд. Малко вошел в лифт, обдумывая прошедший вечер. Резкая реакция сомалийцев явно указывала: заложники действительно находятся в штаб-квартире ФОПС. Надо испробовать все, чтобы вытащить их оттуда.

Выходя из "Джаббы", Малко наткнулся на Хельмута Ламбрехта. Восточногерманский журналист тут же схватил его за руку с кривой улыбкой.

- Скажите, это вы были вчера вечером в лифте? Я вас узнал... Браво. Вы явно не скучали.

- Это было не совсем удобно, - заметил Малко.